– А крестик у тебя цел… – сказала Дашка. – Как же ты его сохранил?

– Тем же чудом, что и себя, – вздохнул я, обнимая ее. – Помнишь вот эту песню? Тимка пел…

Я проснулся рано. Дашка спала, не пошевелилась даже, когда я вставал.

Если честно, я не мог определить, спал или нет… но мои ноги сами делали привычные движения – и проснулся я толком, только войдя на кухню.

Мгновение. Один вздох – мне снова показалось: я тогда, четыре года назад…

– Сынок, – сказала мама, и я едва не спросил удивленно: «Ма, а чего ты сама-то, где тетя Ира?»

Мама кипятила чайник.

– Коля, а что ты так рано встал? – Глаза у мамы были непонятные.

Я подошел к ней и поцеловал – в висок, не вставая на цыпочки.

Мама заплакала. С каким-то облегчением… а вчера она не плакала – и я понял, что она и не спала. И на миг смутился – конечно, в этом случае она слышала, как мы с Дашкой… Но потом понял, что нет, она вряд ли слышала. Вернее – вряд ли обратила внимание на это. Она сидела и пыталась убедить себя, что я – правдавернулся.

Я представил себе это воочию и понял – так оно и было.

– Я вернулся, мама, – тихо сказал я, касаясь щекой ее волос.

Мама отстранилась со всхлипом.

– Будешь чай? – прошептала она. Я кивнул. – Только хлеб вчера весь слопали…

– С утра купить негде? – деловито спросил я.

Мама удивленно посмотрела на меня:

– Господи, что это я… конечно, сейчас, я быстро – тут на углу круглосуточный ларек… Обычно младшие бегают…

– Ма, – я поймал ее за руку и улыбнулся. – Не надо, ма. Я сейчас, быстро.

– Ты куда?! – удивилась она.

Я вновь улыбнулся:

– А вот оденусь – и пойду.

– Да куда, Колька?! – сердито уже спросила она.

Я поцеловал ее в щеку:

– За хлебом, мама!

Когда окончится война…